Петр Мамонов: «Без страдания нет любви»

«Я зачем сюда пришел? Понты раскидывать? Неее... Я к вам пришел. А вы ко мне. Я - вам. Вы - мне. Это же любовь!» 20 октября Петр Николаевич Мамонов встретился со слушателями Православного молодежного лектория в Доме журналиста.

Мария Хорькова

Что мы будем делать в четверг, если умрем в среду?

Петр Мамонов.

В Домжуре Мамонов появился даже раньше намеченных по программе семи часов и, на первый взгляд, не в «образе»: джинсы, пестрый свитер... «Потому что погода видите какая черная? Нет, думаю, свитерочек надо» (у него получается свитАрочек). «О чем с вами говорить? О православии? Ну, я могу сказать словами любимого моего митрополита Антония Сурожского: «Я очень плохой человек, но все, что я говорю о Боге - правда». Вот и я к нему присоединяюсь...».

Начал Петр Николаевич, правда, с разговора не о Боге, а "за жизнь": «Когда в девяносто восьмом нам этот... устроили... кризис жанра... а как раз конец сезона у нас, музыкантов, денег нет, - рассказывает Мамонов, разматывая шнур электрогитары, - я думаю: что делать? Семья у меня. Решил - в переход! Программу даже написали с Сашей Скляром. Но не сложилось, деньги откуда-то взялись...». А когда шнур, наконец, размотан, Мамонов сокрушается: «Такие приготовления... А вот ничего особенного - не будет!».

Но - было.

Сначала - не очень понятные речитативы под резко-рваное гитарное сопровождение - эдакая словесная пляска святого Витта. Потом - вкраплением, пока надевает очки - стихи («сегодня утром написал»):

Старость. Все стал принимать за чистую монету.

Вслед за этим - хрестоматийные «Муха - источник заразы», «Великое молчание вагонов метро». И - чтобы представиться - «Аэробус любви» (см. аудиоприложение): «У меня волосы дыбом, ориентация точная. Жизнь чистая и абсолютно беспорочная... Я - практическая антитеза потреблению... Один из добрейших в солнечной системе... Я абсолютно нормален, муниципален и, можно сказать, федерален. Оу!». И вслед за этим - снова немного странных, но уже абсолютно понятных стихов вроде

Буду: ни читать, на спать, ни писать, ни есть.

Наконец, артист откладывает гитару: собирается говорить.

«Я с вами, видите, как с родными делюсь. Любимый мой Алексей Ильич Осипов не любит рок-музыку. Ну что ж. Я думаю, что главное - не жанр, а мотив - зачем ты это делаешь». Для артиста, признает Мамонов, сцена - это огромнейшее искушение, огромнейшее тщеславие. Он даже советовался с протоиереем Дмитрием Смирновым. Но отец Дмитрий ответил: «Сколько концертов играть собираешься? Три? Ну, играй два. И все». «Мы все хотим сразу, - соглашается Мамонов, - Вот, мы сразу изменимся. Ничего не будет сразу, успокойтесь. Не надо обольщаться. Где призван, там и служи. Дело в иерархии: сначала Христос, а потом все остальное - деньги, кадиллаки. А мы все думаем: вот сейчас разденемся, пойдем по снегу босиком... Не в этом дело». И - исполняет «Коммунизм»:

Чем примитивнее существо,

Тем меньше оно мучается и страдает, поэтому

Коммунизм - это способ избавиться от страдания.

А без страдания нет любви.

Затем - «закорючки»:

Привычки.

Приходится жить самому.

Бабочка.

Бабочка все свое тело отдала в крылья.

Отдых не зависит от количества труда. И подобное.

Из «нефигуративного» словесного потока, который изливает и изливат на слушателей Мамонов сознание выхватывает очень четкие и тонкие мысли:

«Меня тут спрашивал один человек: как бросить пить? Я ему что-то говорил полчаса. А потом подумал: главное же понять, зачем»;

«Батюшки у нас работают «шлагбаумами»: можно-нельзя, можно-нельзя».

Под конец Мамонов рассказывает о том, как в 45 лет пришел к вере, читая дневники Льва Толстого. Как полюбил Исаака Сирина, которого постоянно цитирует. Что теперь не читает ничего, кроме Сирина и Евангелия, даже любимого Пушкина. «А в конце нас убьют, если все нормально будет - просветленно улыбается он. - Но зато потом все зальет таким светом, что все это покажется ерундой, аспирином... Радуйтесь, всегда радуйтесь!»

Вот такой. Ни на кого не похожий.

Аудиоприложжение:

Аэробус любви