Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему

Ибо Сам воплотившийся Сын Божий явил эти четыре добродетели в предельном совершенстве. И целомудрие, и смирение (оно же смиренномудрие), и терпение, и любовь — это то, что Богочеловек являл и в три с половиной года Своего общественного служения, и во всю Свою земную жизнь. Поэтому для христианина воспринять эти добродетели — не просто исполнение некой заповеди, как и ветхозаветных законов: не воровать, не прелюбодействовать, не завидовать. Исполнение этих добродетелей в своей жизни есть путь, которым христианин приближается к Богу, — путь, которым Сын Божий прошёл здесь, на земле, нашего ради спасения.

Первая из названных добродетелей — это добродетель целомудрия. В буквальном переводе слово это означает цельность или целостность человека, такого рода внутреннее состояние, когда не происходит распада, растаскивания на разделяющие и раздирающие личность страсти. Целомудрие не должно восприниматься слишком узко, как только внешняя, физическая добродетель, хотя оно и невозможно без этого первоначального свойства, этого первоначального этапа. Мы помним, что преподобный Серафим Саровский — святой, которому были открыты как очень немногим духовные законы бытия, — в сердце основанной им Дивеевской обители не поселял любых монахинь. Он создал особенное отделение внутри монастыря — для девиц, никогда не знавших мужа. Ибо само по себе соприкосновение с телесной страстностью есть уже нечто, приносящее в наше бытие, в состав человека то, что вошло в него только с грехом Адама, но что Богом о человеке не замыслено.

С другой стороны, мы должны помнить, что нет греха, в том числе и против добродетели целомудрия, который нельзя было бы победить покаянием и подвигом. Святая, которую мы вскоре будем вспоминать, преподобная Мария Египетская явила нам удивительную высоту этой добродетели — чистоты и целомудрия. Явила после многих лет тягчайших греховных блудных падений, после коснения в блудном грехе. Это значит, что даже многолетний и устойчивый грех не связывает человека настолько, чтобы из него нельзя было подняться.

Итак, добро юному или молодому человеку никогда не оказаться прикосновенным к плотским грехам, грехам против целомудрия. Но ежели в твоей жизни случилось так, что ты имел эти падения, — не отчаивайся, зная, что покаянием и подвигом и здесь первая одежда души может быть тебе возвращена. По крайней мере это не закроет для тебя пути ко спасению, как от иных не закрыло даже пути к святости — вспомним ту же преподобную Марию Египетскую.

Но это понимание первой ступени целомудрия как охранения телесной чистоты (или даже чистоты души и тела) должно нас не уводить, а подводить к тому, что вслед за этим идёт и иное. Если состояние праздности подразумевает открытость двери души для наполнения её бесами и страстями, то цельность целомудренного человека подразумевает, что у него есть щит, кольчуга, ограждение от духов злобы поднебесных, от приражения помыслов, от лукавого, который вокруг ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1Пет:5:8). Цельный человек не оставляет ему зазора, куда лукавый мог бы проникнуть со своими побуждениями к страсти. И эта внутренняя непадательность, неподверженность всякому пристрастию и страсти и есть высшая степень целомудрия.

Преподобный Ефрем Сирин

Второе, о чём говорится во второй части молитвы прп. Ефрема Сирина, — это добродетель смиренномудрия, или смирения. Эта добродетель, несомненно, также явлена нам Сыном Божиим, ибо Он был смирен, послушлив Отцу даже до смерти, и смерти крестной (Флп:2:8). Именно взирая на Сына Божия, мы можем понять подлинное значение и достоинство смирения. Смирение — не слабость, как воспринимают его внешние люди. Смирение — не просто молчаливое претерпевание, не соглашение, что мы ничего не можем сделать против мира, который во зле лежит (1Иоан:5:19), как иной раз считают и христиане. Смирение — это сознательное, глубокое, идущее от всего существа человека желание, поддержанное и в волевом акте, и в осознании разумом, и ведущее к побуждению своего сердца так поступать — желание не поставить себя превыше ни одного существа в этом мире. Сын Божий, бесконечно далёкий от человеческого рода потому, что Он был невместимым для мира Богом, смиряется настолько, что становится таким же, как мы, Человеком, Одним из предельно малых мира сего, ради того чтобы принести спасение нам. Соответственно, мы видим, что именно этот путь смирения явился путём победы над врагом рода человеческого в судьбах всего мира. Значит, смирение является путём, которым и христианин может победить врага рода человеческого применительно к своей собственной жизни. Будь то земные обстоятельства, будь то, в особенности, путь ко спасению. Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать (Иак:4:6) — мы знаем эти слова апостола Иакова наизусть, но часто воспринимаем их как не к нам относящиеся. Часто, когда мне предстоит делать выбор, на что опереться: на смирение или на силу, на самого себя, — я предпочту опереться на мою псевдосилу, на то, что, как мне кажется, у меня есть. Господь тогда показывает, что мнящий, будто он что-либо имеет, должен увидеть, что он не имеет ничего. Господь будет учить нас смирению. В этом смысле всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк:18:14), потому что таков закон духовного бытия, установленный Богом. Но нам нужно свободно принять этот закон. Быть не собакой, которую тащит телега, вне зависимости от того, хочет она того или не хочет, а тем, кто соглашается, что за законами мира стоит благая и любящая воля Божия.

Далее преподобный Ефрем Сирин говорит о духе терпения. Греческое слово, которое здесь переводится словом «терпение», буквально означает «стойкость». Святитель Феофан Затворник говорит об этой добродетели — терпении или стойкости, — что она проявляется в двух отношениях. По отношению к внутреннему она проявляется в стойкости стояния в добре, когда человек, говоря словами другого святого отца, непадателен в добре. Когда его добродетель не есть что-то, зависящее от сегодняшнего настроения, работы его желудка или текущих жизненных обстоятельств, а есть внутреннее твёрдое свойство. По отношению к внешнему миру, говорит святитель Феофан, эта добродетель проявляется как терпеливость, как внутренняя готовность нести скорби, болезни, неправды, обиды. Нести без восстания, без уныния, без внутреннего ропота, понимая, что это путь того крестоношения, который ведёт нас к спасению. В этом смысле понятно, что добродетель терпения, стойкости в претерпевании и стойкости в пребывании в добродетели — есть то, что ведёт нас к христианской любви. К любви не как к эмоции, не как к состоянию душевно-телесного экстаза, возмущения, выхождения из себя, к любви не как чувственному переживанию или интеллектуальному наслаждению чем-либо в этом тварном мире, но к любви, о которой говорит апостол Павел, которая имеет смирение: долготерпит,.. милосердствует,.. не завидует,.. не превозносится, не гордится,.. всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит (1Кор:13:4–7). Подлинная христианская любовь без смирения, смиренномудрия и терпения невозможна. Об этом тоже должен всегда помнить христианин. Святой апостол и евангелист Иоанн Богослов свидетельствует: «Совершенная любовь изгоняет страх» (1Иоан:4:18). Но это та совершенная любовь, к которой ведут целомудрие, смиренномудрие и терпение.

Итак, мы с вами, дорогие мои, кратко посмотрели на вторую часть вдохновенной молитвы святого Ефрема Сирина. Дай нам Бог дальше, когда мы будем произносить эти слова, не творить из них привычки, пусть даже привычки великопостной, а помнить, что за каждым из этих слов, так неслучайно выбранных и поставленных Церковью перед нашим внутренним взором — с такой регулярностью, на каждой великопостной службе, — есть то, о чём нам в буквальном смысле стучат по лбу святые отцы, разум церковного Устава: это запоминай, это стремись понять, это за время Святой Четыредесятницы вынеси в свою дальнейшую жизнь, это тот костяк, на котором ты сможет строить дальнейшее своё бытие.

Аминь.

Читайте также: Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми