Педагогика Феофана Затворника (ч.1)
1.
Ученик как
деятельная личность.
Книга написана в форме писем свт. Феофана к молодой девушке, которая спрашивает его о различных духовных предметах. Во многих местах книги автор приводит сначала недоуменные вопросы своей корреспондентки, и только затем излагает свои, порой обширные, ответы на них. В самом начале книги автор так формулирует свою педагогическую позицию: «И пишите всегда с плеча, - все, что есть на душе и особенно пополнее излагайте вопросы, которые зашевелятся в голове и станут настойчиво требовать решения. Тогда и решения будут приниматься, как земля жаждущая принимает воду <...>. Какой был бы толк, если б я написал вам об одном, а ваша душа была бы занята другим?» Таким образом, ученик или ученица для свт. Феофана - это активно действующее лицо, вопрошающее и жаждущее. Обучение, приводящее к настоящему усвоению, возможно, только если ученик спрашивает, а учитель отвечает ему именно на его вопрос, а не говорит нечто вообще верное, но сейчас для ученика не актуальное. Но всегда ли такое возможно? Создастся ли у ученика целостная картина, если следовать только его вопросам? Скорее всего, нет. Поэтому в дополнение к принципу «отвечать только на то, что спрашивает ученик» у свт. Феофана в книге есть и места, построенные и на другом основании. Во-первых, не всегда стоит сразу отвечать на все недоумения. Иногда для понимания ответа ученик должен дорасти. В пятом письме автор пишет: «Но не на все буду отвечать теперь, оставляя ответы до следующих разов». Итак, вопрос задан, важность его для ученика осознана и учителем одобрена, но не на всякий вопрос можно так вдруг ответить. Часто нужно еще немало потрудиться, чтобы по-настоящему воспринять ответ. Во-вторых, иногда придется говорить нечто важное для будущего понимания, но сейчас еще не достаточно ясное. Свт. Феофан пишет так: «Может быть, действие сей причины не так теперь для вас ясно, но общая мысль не может не быть понятною; подробности же уясняться со временем». В-третьих, и это, может быть, самое главное, автор не скрывает от ученика того, в каком порядке и почему он сообщает то или иное. Ученик призывается активно вникать не только в содержание того, что говорится, но и совместно творить форму выражения этого содержания. Почти в каждом письме мы найдем эти авторские замечания о порядке и стиле изложения. Вот несколько ярких примеров.
«Какой долгий делал я обход, чтобы довесть Вас до этого пункта. Но это все были общие рассуждения. Теперь станем мы с Вами рассуждать о Вас самих».
«Придет срок, мы с Вами пройдем эту науку, а теперь я коснулся того только мимоходом: к слову пришлось».
«Я положил было задать только Вам вопрос ... Но потом мне подумалось, что гораздо лучше решить это мне самому. И решаю».
«Пересмотрел написанное, вижу, что это я очень грубый произнес суд над светскою жизнью; но не беру слова назад. Может быть, я и не написал бы того, что написалось, но как вы сами заметили довольно темненькие пятна на свете, то и я разохотился...».
Почему же автору-учителю так важно посвящать ученика в свою «педагогическую лабораторию»? Потому что он не хочет оставаться только каким-то абстрактным носителем знания, для него важно, чтобы все им написанное воспринималось, как его личный опыт, чтобы, наконец, особенности его стиля («то и я разохотился...») воспринимались именно как его личные особенности, а не как общеобязательные, непоколебимые суждения. Автор-учитель с одной стороны многоопытен и мудр, с другой же стороны совершенно не превозносится над читателем-учеником. Это необычное чувство «равноправия» с автором, возникающее при чтении книг свт. Феофана связано, конечно, с той ответственной позицией, в которую ставит учитель своего ученика:
«Когда станете работать над собою, увидите, что все внешние руководства и указания суть только пособия. Что именно бывает нужно душе, или как лучше поступить в том или ином случае, это всякая душа должна решить сама при помощи Божией благодати, невидимо руководящей ей».
Итак, никакое пособие не заменит собственного ответственного решения, которое должен при помощи Божией принимать сам человек.
2.
Авторский язык.
Стилистически правильный выбор языка, на котором написана книга, во многом определяет ее дальнейший успех. Многие современные учебники написаны таким сложным или искусственным языком, что ученику трудно пробиться сквозь этот язык к пониманию излагаемого предмета. Выбор языка для книги с духовным содержанием - вещь вдвойне трудная и ответственная. Язык должен быть одновременно и доступным, и терминологически точным, и эмоционально окрашенным. В каких-то местах книги язык будет возвышенным, а в каких-то - легким и простым. Выбранная форма книги (собрание писем) позволяет свт. Феофану сплавлять в один авторский язык очень далекие в стилистическом отношении языковые слои. Рассмотрим подробнее составляющие авторского языка в книге свт. Феофана. Основой этого языка является русский литературный язык середины ХIХ века. Только такой язык и мог быть сразу понятен широкому кругу читателей. Собственно церковно-славянские слова и выражения встречаются в книге редко и, как правило, как прямые цитаты из Священного Писания, которые автор тут же и поясняет по-русски. Яркий пример этого господства в книге именно русского языка того времени можно увидеть в выражении «прелесть как хорошо!», в котором автор употребляет слово «прелесть» в том положительном значении, которое оно приобрело в светском языке в послепушкинскую эпоху.
Книга наполнена живыми восклицаниями, разговорными оборотами, пословицами и поговорками - все это можно часто увидеть и при рассуждениях на серьезные и глубокие темы. Вот несколько показательных примеров:
«Я слышал, что такие особы даже монахов укоряют в эгоизме, - что-де для себя одних живут. Бедные монахи! Ни поесть, ни попить, ни поспать; день и ночь на ногах, в послушаниях, не имея своей воли и своих желаний - и попали в эгоисты!»
«Пройдет день-другой в трудах самонаблюдения и самопринуждения - враг подойдет и начнет жужжать в уши: ну будет, потрудилась, дай теперь себе немного льготки».
«Не думайте, однако ж, что вам должно для этого переделать кучу дел, или навязать на себя не знать сколько правил. Совсем нет. Два-три правильца, два-три предостережения и все тут».
Несмотря на общерусскую литературную основу ткань авторского языка чрезвычайно своеобразна. Почти на каждой странице читатель встречает особые авторские слова, которые используются для обозначения того или иного духовного или душевного состояния. Слова эти создаются автором из живых славянских корней, так, что значение такого авторского слова почти всегда ясно само по себе без всяких пояснений или однозначно определяется общим смыслом речи. Приведем несколько примеров: острозоркость, достодолжно, телолюбие, самоохотно, осуечает. Эти особые слова не просто украшают речь или заостряют на себе внимание. Читатель-ученик попадает в новую для него область духовного знания. Разумеется, в известном ему языке не хватает слов для описания многих явлений, о которых он начинает узнавать и размышлять. Автор добивается того, что эти необходимые слова возникают как бы сами по ходу речи, естественным образом называя или уточняя новое понятие. Иногда некоторое слово вводится свт. Феофаном как определенный духовный термин, тогда автор дает его краткое толкование и подробно описывает особенности, обозначенного этим термином состояния. Рассмотрим пример того, как свт. Феофан вводит понятие страсть в его святоотеческом смысле. В данном месте автору было необходимо отделить этот духовный термин, как от других значений этого слова (страсть=страдание), так и от тех положительных ассоциаций, которые имело это слово в русской культуре ХIХ века после эпохи романтизма (страсть= горячность чувств, неравнодушие). Автор вводит это важнейшее для дальнейшего изложения понятие почти так же терминологически четко, как даются определения в учебнике геометрии. Нарушение правильного устроения человека, пишет он, породило из себя «особый класс разрушительных сил - страсти, не естественные нам, но возымевшими такую власть, что всеми силами нашими ворочают, как им угодно».
Не чурается свт. Феофан и иностранных слов и научных терминов. В книге мы найдем и лимфатическими сосуды, и характеристические наклонности, даже генеральную исповедь. Подводя итог, можно сказать, что в основе своей язык свт. Феофана - это язык образованного человека того времени, обогащенный и церковно-славянскими лексическими и словообразовательными возможностями, и живой разговорной стихией русского языка.
