Дмитрий Воденников: поэт выполняет функцию корабельной крысы.(Ч.2)
4. Люди часто вкладывают в слово «биография» какую-то ерунду...
- С одной стороны Вы очень широко представлены в сети, с другой стороны с точки зрения биографической там совершенно ничего невозможно найти, перепечатываются везде одни и те же 3 строчки, даже удивительно. Мне показалось, что к этому - вот такой нераспространенности информации о «биографии» - надо приложить особые усилия, это так?
- А что Вы понимаете под словом «биография»? Это и будет ответом на Ваш вопрос, потому что люди часто вкладывают в слово «биография», на мой взгляд, какую-то ерунду, которая не имеет абсолютно никакого отношения к этому. А моя биография более чем известна. Если взять какие-то интервью, стихи, то вот и будет пунктир моей биографии. Какая биография? У меня нет мамы, она умерла, когда мне было 6 лет. Это есть в стихах. Я жил с удивительной, поразительной женщиной 9 лет. Когда мы расстались, она серьёзно заболела. Это тоже есть в стихах. У меня умирали люди. У меня умирала бабушка. Умирали очень близкие мне люди, когда мы расставались, даже кончали жизнь самоубийством. У меня есть собака. У меня есть дуб под окном. Это есть в интервью и стихах. Люди знают, что я преподавал в школе, потому что я часто об этом говорил. Четыре года я преподавал в школе, я просто не мог об этом не говорить.
- И каково работать в школе?
- Да подождите, Маш, что Вы перескакиваете? Вы задали вопрос, я Вам на него отвечаю. Стихи показывают, что каждый год происходит кризис. Каждый год я меняю свою жизнь. Расстаюсь с людьми, в которых как-то вжился, с которыми был 9 лет или 8, или 4. Сейчас я расстался с двумя людьми. Вот это и есть по-настоящему внутренняя биография. Я люблю апрель. Это тоже биография. Я часто чувствовал себя жертвой, и меня хотели люди. Потом я перестал чувствовать себя жертвой и стал как раз человеком совершенно иного склада. Это и есть моя биография. А то, что я закончил какой-то там педагогический институт - это не есть моя биография. Или то, что я закончил какую-то школу.
То, что я сейчас Вам говорю для какого-то понимания, даёт Вам это понимание. А то, что Вы бы нашли в сети: учился там-сям, работал на радио «Россия» - это Вам ничего не даёт. Да, я стал королём поэтов в 1997-м году. Это тоже в некоторой степени ничего не значит именно во внутренней биографии. Я спокойно это пережил, не придавая этому никакого значения. У меня нет детей. Это тоже биография, потому что в моих стихах есть цикл «Сын». Зато у меня есть люди, которые меня окружают - Настя, Рома. Они тоже есть в стихах. Вот, пожалуйста. Вот она основная биография, вся как на ладони.
А в школе было замечательно. Я преподавал 4 года, это было очень хорошее время.
- За названием вуза всё же можно увидеть какую-то атмосферу-обстановку, в которой человек жил, учился.
- То есть, за названием школы или института можно увидеть больше, чем то, что у меня люди болеют онкологией, что у меня нет детей, что у меня есть много людей, которые меня любили, что были люди, которые меня любили, а потом кончили жизнь самоубийством? То есть, атмосфера какого-то идиотского института - это больше, а то, что я Вам сказал - это меньше? Вот поэтому и нет биографии. Это ответ на Ваш вопрос. Бог с ними, с институтами и школами, потому что для меня это не значит ничего. Я живу в мифологическом пространстве.
- Человек имеет право представить себя миру так, как он считает нужным. Мне просто было интересно, занимались ли Вы специально модерацией...
- Нет, не занимался. Мир иногда так глуп, что нужно наоборот вбрасывать. Из года в год появлялись сведения о том, что я окончил какой-то там педагогический институт, была премия «Улов», что я делал программу «Своя колокольня» (а после «Своей колокольни» я делал «Поэтический минимум», кстати)... Сейчас я работаю в «Русской жизни», мне там хорошо, я люблю людей, которые там работают, я считаю этот журнал одним из лучших, как «Современник» в пушкинские времена, он войдёт в анналы, я в этом уверен.
Но даже это, по большому счёту, не является эпизодом моей жизни. Это является моей работой, моим общением с людьми, но вообще это не эпизод моей жизни, Вы понимаете? Моя основная жизнь проходит не там, она проходит ночью, днём, с собакой...какие угодно варианты. То, что я любил людей, работающих в «Русской жизни», это есть факт моей жизни. А то, что я был там, извините, литературным редактором - это не значит ничего, потому что я не литературный редактор.
- Очень духовно с какой-то точки зрения. Есть метафора о том, как надо относиться к жизни. Ты как будто едешь в поезде и смотришь на неё через окошко. И так «проходит образ мира сего».
- Ведь так на самом деле и есть. Хотя метафора не очень точная, потому что я делю понятия «душевное» и «духовное». Духовное - это совершенно ослепительные пронзительные истории внутренние и линии, про которые даже нельзя говорить. Почему мне не нравится эта метафора «внутренней жизни»? Проживая внутреннюю жизнь, ты можешь немножко менять окружающий мир, поэтому параллель с окошком неудачная. Быстро мелькающий пейзаж за окном ты никак не поменяешь. Это скорее совсем другое.
Если Вам так нравится поезд, то пусть это будет поезд. Но тут важнее не окно, а люди, люди, которые туда заходят и проезжают с тобой несколько станций. С одной стороны они выходят, там есть смена лиц, с другой стороны, они иногда меняются после тебя, пусть и немного. Условно говоря, вы ехали 3 часа, и за это время возникла какая-то удивительная неповторимая атмосфера, и она на них влияет тоже. На пейзаж за окошком это не может влиять, а на людей может. То есть, скорее всего просто попутчики, когда что-то меняется или не меняется.
5. Жизнь часто заканчивается у разбитого
корыта 
- Вы где-то говорили, что у поэта функция корабельной крысы. В том плане, что она как бы предупреждает...
- Крыса предупреждает либо об опасности, либо наоборот. В любом случае, если она приходит на корабль, то собирается чем-то там поживиться. А если она бежит, то корабль гибнет.
- Может ли поэт конкретно что-то предотвратить, пусть на внутреннем уровне?
- Ничего он не может. Поэт такой слабый, это организм, который заточен под сильные, грубые, но, с другой стороны, такие тонкие вещи, тонкие материи, что спасатель из него ещё тот. На самом деле он может только предупредить, что корабль тонет. Он это начинает чувствовать, сам не понимая, почему ему тревожно, начинает дёргаться, бегать по палубе, пытается спастись. Когда поэт начинает сильно двигаться, то это как летающая низко ласточка - к грозе. Крыса бежит - к потопу. Люди должны понять, что он не просто так бегает. Он может и кричать, и очень точно ставить диагноз, например: «Мы гибнем, мы гибнем!» Но кто слышит крысу? Поэт кричит: «Мы гибнем!», а люди слышат: «И вот расцвёл цветок...»
Я сейчас огрубляю. Но всем непонятно, при чём тут цветок, и зачем крыса бегает и пищит. Мы же не понимаем крысиного языка, он для нас звуковая ахинея, а он в этот момент кричит. А птичка, наоборот, поёт. О чём соловей поёт? Жрать хочет - вот и поёт. Так и поэт, он кричит грубые или нежные слова.
У меня так было с 11-м сентября - какое-то напряжение. У меня часто такое возникало. Естественно, я не мог сказать: «Выходите все из башен». Я вообще не думал об Америке, но понимал, что что-то сейчас должно произойти. Тем более, что я даже не знал, с каким плюсом. Тем не менее и 11-е сентября прошло с большим плюсом. То есть, в зависимости от того, как смотреть на ситуацию, не снизу, не с точки зрения единичной судьбы. Поэтому я просто понимал, что начинаются какие-то исторические сдвиги. Я как раз в этот момент писал свой цикл «Мужчины тоже могут имитировать оргазм». Я писал его именно в этот момент, и потом всё вот так переломилось.
Я вообще думаю, что поэт пишет не случайно. На самом деле какие-то общие энергии идут, просто мы не знаем, может там где-то алмаз зародился, эдельвейс расцвел, может где-то потоп был, а в новостях не сообщили, может, что-то ещё. Почему на самом деле люди так раньше носились с вдохновением? Вдохновения достичь нельзя никаким образом. Ты можешь просто оседлать волну. И думать, что она пришла только в твоей жизни - это ошибка. Она приходит как бы из общей жизни, и ты либо подсаживаешься на эту волну, либо это не твой удел, и ты не можешь на неё вскочить. Ты можешь не знать, что происходит в мире, более того, может и знать не надо. Сейчас я к этому прихожу. Занимаюсь только пятном на своих брюках, всё наше с Вами интервью. Как Вы думаете, отстирается?
- Средством для мытья посуды хорошо
отстирывается.
...а поэт, как ни странно, это человек, который «пишет что-то похожее на стихи». Это очень точное определение.
- Вы же говорили, что Вам не очень нравится называться поэтом?
- Да, мне не очень нравится. Мне, может, не очень нравится мужчиной называться, потому что в нашем мире, знаете, как на рынке: «Жееенщина!» Вот Вам нравится, как это выговаривают?
- Терпеть не могу.
- Да, естественно. А что такое? Вы разве не женщина, Маша? Вы женщина. Вот мне тоже не нравится называться мужчиной, потому что мужчина - это сразу какая-то функция. А ты что, не мужчина? А что, мужчина - это какой-то пакет услуг? Понимаете, да? Поэтому мне и мужчиной не нравится называться. Мужчина вообще чувствует себя мужчиной в очень редкие моменты в отличие от женщины. Он не идёт: «Я - мужчина!» Он рассматривает себя совершенно иначе. Мужчина - это определённые функции. Когда он защищает, когда он делает своё дело. Мне это название не нравится, но что делать? Вот человек, который пишет стихи, это поэт. Даже если он пишет очень плохие стихи. Он поэт, он занимается этим делом.
- Иногда просто бывает очень жалко, когда стихи плохие, а он на это всё своё упование возлагает.
- Да, это жалко. Но с другой стороны что тут жалеть? Мне очень нравится проводить параллель с жизнью, причём с такой, физиологической. Вот сколько ходит этих бедных несчастных женщин. Они ведь тоже несчастны, потому что кто-то из них не очень красив, кто-то считает, что она не очень красива, кто-то считает себя не очень сексуальной, кто-то считает, что она уже постарела, а кто-то считает, что её поезд ушёл. Кто-то считает, что всё у неё есть, но почему-то все мужики сволочи. Жалко их.
Сколько их ходит, неважно ухоженных или замухрышек, женщин, которые всё время страдают от того, что они являются женщинами, что их судьба не складывается. Их же тоже жалко, поверьте, значительно больше, чем поэтов. Да табуны девушек, которые считают, что их самое главное достоинство в том, что они девушки. Они только об этом и говорят, о том, что должен молодой человек, что он не должен, что ты должна, что ты не должна. Они ведь тоже уповают. Кончится их жизнь у разбитого корыта. Не дай Бог, конечно, но скорее всего. Жизнь вообще часто заканчивается у разбитого корыта. Жалко их, конечно. Но почему поэта-графомана жалко больше, чем неудачливую женщину, пусть даже очень прекрасную? Она красится, надевает короткую юбку и ходит так 3 года, и у неё ничего не происходит. Она даже может быть красивой, но к ней никто не подходит. Или мужчину такого же. Всех жалко. Но что делать? Это не отменяет того, что женщина остаётся женщиной, мужчина мужчиной, поэт, пусть даже графоман, остаётся поэтом.
.jpg)
