Вечный Рим в Третьяковcкой галерее

Джованни Беллини. Оплакивание Христа с Иосифом Аримафейским, Никодимом и Марией Магдалиной

Выставка из Пинакотеки Ватикана, по масштабу подобная московской, проходила лишь однажды ― в нью-йоркском музее Метрополитен в 1982 году. Но если тогда кураторы исследовали прежде всего историю коллекций музеев Ватикана, то в Москве задались амбициозной целью выявить философию, стоящую за политикой коллекционирования пап.

Подбором произведений и концепцией выставки в Третьяковской галерее занимался Аркадий Ипполитов. Хранитель итальянской гравюры в Эрмитаже, кумир российских искусствоведов и автор нескольких книг, в частности «Особенно Ломбардия», написанной в жанре путеводителя, он выстроил московскую выставку вокруг идеи «Вечного Рима» ― Roma Aeterna. Вечный Рим впитал в себя наследие Античности, христианство и, конечно, особую концепцию власти, присущую папству.

Микеланджело Меризи, прозванный Караваджо. Положение во гроб

Папская власть привыкла опираться на искусство как зримое воплощение своего могущества. Так было во времена папы Юлия II, выставившего коллекцию античной скульптуры на вилле Бельведере, в непосредственной близости от сердца Ватикана — собора святого Петра, тогда только строившегося на месте древней базилики. Так оставалось даже в тот момент, когда вызов папскому престолу бросила Реформация. Чтобы противостоять ей, кардиналы избирают папой Адриана Буйенса, кардинала родом из Нидерландов, который пытается нормализовать ситуацию в Церкви, но на деле приводит в ужас самих итальянцев, закрывая Бельведер и планируя сбить фрески в Сикстинской капелле. Тогда искусство победило, и после смерти Адриана VI папой снова избирают представителя одного из старинных аристократических итальянских семейств. На этот раз им оказался Джулио Медичи, принявший имя Климента VII.

И пусть католическая церковь мало что смогла противопоставить Реформации, фрески Микеланджело остались свидетельством нерушимой связи между итальянским искусством и папской властью. Неслучайно одной из самых тёмных страниц в истории Ватиканских музеев стала эпоха наполеоновских войн, когда по приказу императора из Рима в Париж было вывезено множество произведений искусства, из них только картин 506, и в их числе шедевры из папской коллекции. Наполеон как никто другой понимал, какой удар нанесёт папскому престолу своими действиями. После Венского конгресса 1814-1815 гг. около 70% произведений было возвращено в Рим. Среди них и ангелоподобные святой Плакида и святая Юстина Перуджино, и масштабное «Положение во гроб» Караваджо, и триумфальное «Мученичество святого Эразма» Пуссена, представленные на московской выставке.

Пьетро Лоренцетти. Иисус перед Пилатом

Открывает выставку в Третьяковской галерее образ Христа Пантократора XII века из церкви Santa Maria in Campo Marzio. Его относят к римской школе, но использует мастер традиционную византийскую иконографию Христа Вседержителя. В этом прослеживаются единые истоки западно-христианского и восточно-христианского миров, которые, хотя и разошлись в 1054 году, сохраняли до определённого времени много общего. В этом же принципиально важном для концепции куратора образе присутствует идея Божественного происхождения любой власти — земной и небесной, которая ещё не раз появится на выставке.

Так на крошечной доске XIV века сиенского художника Пьетро Лоренцетти показана беседа Христа и Пилата. «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше» (Ин. 19:10-11), — говорит Христос Пилату, облечённому в пурпур и носящему лавровый венок. Лавровый венок появится и на картине француза Николя Пуссена, прожившего большую часть своей жизни в Риме и исполнившего в 1628-1629 годах алтарный образ «Мученичество святого Эразма» для одной из капелл собора святого Петра. Приверженец классицизма Пуссен изображает жестокие мучения, которым подвергли формийского епископа Эразма за отказ поклониться статуе Геркулеса; но и смелая композиция, и яркие цвета, и ангелы, спускающиеся с неба с лавровым венком и символом мученичества пальмовой ветвью, показывают, что этот момент становится триумфом веры святого.

Мелоццо да Форли. Ангел, играющий на лютне. Фрагмент фрески

Вера, а точнее аллегорическая фигура, её изображающая, появляется на одной из досок алтаря Бальони, созданного молодым Рафаэлем для церкви святого Франциска в Перудже. В этом просматривается ещё одно отличие западно-христианской традиции. Если в православном мире прижилось почитание римских мучениц Веры, Надежды, Любви и их матери Софии, неразрывно связанной в грекоязычной среде с образом Премудрости Божией, то для католиков Вера, Надежда и Любовь или Милосердие — это прежде всего аллегории добродетелей. Вера у Рафаэля — женская фигура с потиром, Милосердие — мать с детьми, а идеально правильные классические пропорции их лиц и техника гризайли, как будто имитирующая скульптуру, живо свидетельствуют о связи с Античностью, столь важной для эпохи Возрождения. Так и ангелы Мелоццо да Форли, — чудом спасённые во время реконструкции XVIII века церкви Санти Апостоли в Риме фрагменты фресок 1480 года — утверждают исполненный гармонии ренессансный идеал. Золотые кудри ангелов на пронзительно-голубом фоне неба, лютни и виола в их руках — всё это музыка небесных сфер в исполнении Мелоццо да Форли.

Мелоццо да Форли. Ангел, играющий на виоле. Фрагмент фрески

Но есть на выставке из Ватикана и чисто человеческое измерение, и нечеловеческая скорбь. Это проходящие единой линией сквозь выставку сцены, связанные с крестными страданиями Христа. Ранний алтарный образ Алессо ди Андреа объединяет Распятие, Снятие с креста, Положение во гроб и Оплакивание, но затем сюжеты начинают разъединяться и уже в виде обособленных композиций появляются у совершенно разных итальянских мастеров. Так, две «Пьеты» венецианцев Карло Кривелли и Джованни Беллини при схожести сюжета как будто противоречат друг другу. Кривелли повышенно эмоционален в яркости колорита, удлинённых пропорциях и слезах, сверкающих на щёках Мадонны, Марии Магдалины и Иоанна Богослова. Герои Беллини, напротив, отрешены от мира и находятся в состоянии молчаливой молитвы. И, наконец, «Положение во гроб» Караваджо с его драматической светотенью, отчаянием, сквозящим в жестах персонажей, и мёртвенно-бледным телом Христа, почти пугает своей выразительностью. Только в левом нижнем углу возникает тема аканта — растения, символизирующего жизнь, упрямо пробивающуюся сквозь смерть и тление. Воскресший Христос появится на выставке лишь однажды, у Гверчино в его «Неверии святого Фомы». Возможно, в этом и состоит главное отличие католического мировосприятия, традиционно ставящего на первый план человеческую, а не Божественную природу Христа, которая так важна для мира православного, где сцены Воскресения всегда затмевают Распятие.

Николя Пуссен. Мученичество святого Эразма

Так или иначе, путь итальянского искусства от XII века и до XVIII с его открытиями и противоречиями, такой, каким он показан на выставке из Пинакотеки Ватикана, — это путь искусства церковного. Это искусство создавалось великими художниками и нередко финансировалось папским престолом. Оно связано с Античностью, но является частью христианского мира и того самого Вечного Рима, о котором задумывался папа Юлий II и который навсегда остаётся вотчиной святого Петра и его преемников, римских пап.

Выставка проходит в Инженерном корпусе Третьяковской галереи (Лаврушинский переулок, 12) до 19 февраля включительно. Билеты на выставку на период с 16 по 31 января будут доступны в кассах Третьяковской галереи на Крымском валу 12 января с 10.00 до 20.00. Онлайн-билеты поступят в продажу 13 января с 12:00 на сайте галереи.

Все иллюстрации взяты с Wikimedia