Круглый стол, посвящённый столетию выхода сборника «Из глубины», прошёл в храме на Воробьёвых горах

Настоятель храма протоиерей Андрей Новиков в приветственном слове обратил внимание, что обсуждение проходит в день столетия со дня рождения Александра Солженицына, которого, по словам отца Андрея, можно считать идейным наследником русских философов начала ХХ века.

В то же время заведующий кафедрой истории русской философии философского факультета МГУ профессор Михаил Маслин заметил, что сегодня философия ушла в область высокопрофессиональных дисциплин, никак не влияющих на жизнь общества. В подтверждение этого тезиса он напомнил, что журнал «Главные вопросы философии и психологии», издававшийся с 1885 г. под эгидой Московского психологического общества при Московском университете, был одним из самых тиражных журналов в Европе (от 1,5 до 2 тыс. экземпляров). Ничего подобного сейчас не существует, не считая отдельных информационных бюллетеней с очень ограниченным тиражом, подчеркнул профессор Маслин.

Сто лет назад идеи философов влияли на политическую обстановку в стране — это была одна из основных функций философии, хотя некоторые публицисты (например, князь Евгений Трубецкой) и утверждали, что та не нуждается ни в какой политической мотивировке. Сегодня ничего подобного не наблюдается, констатировал Михаил Маслин. Сам он связывает проблемы современной философии со структурой образования. «Теперь аспирантура воспринимается как третья ступень высшего образования, — заметил профессор. — С 2000 по 2015 годы у нас на кафедре было защищено 150 диссертаций, в среднем по десять в год. А за последний год — всего три. Почему так происходит? Вместо того чтобы идти в библиотеку и писать статьи, аспиранты обязаны прослушать огромное количество курсов лекций, сдать по ним зачеты и получить красивый диплом».

Сборник «Из глубины» — последний из трех манифестов русского идеализма (первым вышел «Проблемы идеализма», 1902, вторым — «Вехи», 1909). Сборник был сдан в печать в 1918 году, вскоре после Октябрьской революции, а тираж выпущен только в 1921 году и тут же запрещен большевиками. Издатель сборника философ Пётр Струве писал в предисловии, что эта книга стала ответом на «призыв и предостережение» сборника "Вехи"». Доклады участников круглого стола были посвящены статьям, вошедшим в сборник, их авторам и философским концепциям.

Два выступления, «От сопротивления к преодолению» и «От "Духов русской революции"» до "Нового Средневековья"», касались творчества Николая Бердяева. Статья «Духи русской революции» существует в двух редакциях. В сборник вошел более ранний вариант, но, сравнивая его с поздним, неопубликованным, можно получить представление, как менялось со временем отношение автора к революционным событиям, говорит аспирантка кафедры истории русской философии Анна Макарова. Философ считал произошедшее органическим для России явлением, не снимая при этом ответственности ни с кого, в том числе с самого себя. «Новая Россия, рождающаяся в смертных муках, еще загадочна, — замечал Бердяев. — Она не будет такой, какой представляют ее себе деятели и идеологи революции». Редактируя статью позднее, он дописал: «Но и такой, какой представляют ее деятели контрреволюции, тоже не будет».

В «Духах…» Николай Бердяев рассмотрел на революцию через призму творчества классиков русской литературы. «По Бердяеву, гоголевские "мертвые души" до сих пор населяют страну, пытаясь нажиться на продаже несуществующих ценностей, — отметила студентка отделения религиоведения философского факультета Наталья Гармашева. — Революция только высветила их. Достоевский же открыл религиозную сторону революции: атеистическая идеология большевиков сделала коммунизм своей религией. Но на самом деле, та демократия, к которой стремились революционеры, оказалась фикцией, и править продолжало меньшинство, основываясь на принудительном уравнении большинства».

Аспирантка философского факультета Анна Насырова, рассказавшая о статье Вячеслава Иванова «Наш язык», обратила внимание, что автор, писатель и кандидат филологии, говорил о языке с позиций свидетеля изменений, которые в нём происходили — в частности, реформы орфографии 1917 года. Иванов, для которого язык не был только формой выражения мысли, очень болезненно воспринимал его упрощение. Как пример такого отношения Насырова привела цитату из статьи «Заветы символизма», касавшуюся стихотворения Тютчева «Silentium!»: «И это не самолюбивая ревность, не мечтательная гордость или мнительность, — но сознание общей правды о наставшем несоответствии между духовным ростом личности и внешними средствами общения: слово перестало быть равносильным содержанию внутреннего опыта». По мнению докладчицы, язык для Иванова — «соборная среда», творимая всеми его носителями.

Ещё один автор сборника, Валериан Муравьёв, в статье «Рев племени» искал ответ на вопрос: «Почему революция в России не могла произойти раньше?». «Несмотря на все социальные неравенства, революции не случалось потому, что народ страны был един — и "зипуны", и интеллигенция, — прокомментировала его точку зрения аспирантка кафедры истории русской философии Мария Блинова. — Объединяла их та самая русская идея, "Общая Душа", "Святая Русь". Всеобщее разделение наступило с реформами Петра. Муравьев был убежден, что к закону нужно идти через религию, именно поэтому России было необходимо православие».

О взаимоотношениях власти и интеллигенции рассуждал и Павел Новгородцев в статье «О путях и задачах русской интеллигенции». Аспирантка кафедры истории русской философии Александра Вакулинская сделала акцент на убежденности Новгородцева в том, что интеллигенция обязана оказывать влияние на политику. Для этого необходим общий фактор, способный объединить народ и атомизировавшихся от общества «кабинетных учёных». Таким фактором, считал философ, может быть культура или религия.

Полемичное по отношению к классикам мнение высказала аспирантка кафедры истории западной философии Наталья Фаустова. Оспаривая точку зрения Петра Струве, она заявила, что приход к власти большевиков исторически органичен: «История повернулась так, что кроме большевиков взять власть в свои руки на тот момент было некому. Правда, в феврале управление перешло Временному правительству, но что делали кадеты? Они всячески оттягивали решение насущных вопросов — те же выборы в Учредительное собрание. Это промедление и было причиной прихода к власти большевиков, которые решили все назревшие вопросы».

Наиболее масштабные вопросы к слушателям, автору и самой себе прозвучали в докладе магистранта кафедры русской философии истории Алены Волконской, посвященном статье Семёна Франка «De profundis».

«Почему все произошло именно так? Почему люди так легко идут за идеей, которая не предлагает ничего конкретного? Большевики обещали привести своих последователей в будущее, где все свободны, где нет классовой борьбы, и тут же намекали, что какое-то угнетение, тем не менее, есть, — обратила внимание Алена Волконская. — В такой ситуации человек становится просто винтиком в механизме борьбы».

Сам Франк говорил о том, что человек тиражируется, становится легко взаимозаменяем. «На мой взгляд, это мысль очень актуальная: можно ли сказать, что современный человек индивидуален? Есть ли в нем уникальность? — подчеркнула Волконская. — Когда штампуются люди взаимозаменяемые, теряется ценность конкретной личности, ценность человеческих отношений. Вот почему так важна оказывается заповедь «возлюби ближнего» — именно того, кто находится рядом, именно эту личность, со всеми ее ошибками и недостатками».

Франк в своей статье подчеркивал, что невозможно осуществить никакой переворот, если не обращать внимания на духовную основу общества, выражение которой, по его формулировке, заключено в трех пунктах: «солидарность, свобода, служение». «Если перевороты и революции совершаются против этого духовного пласта, ни к чему хорошему это привести не может», — резюмировала докладчица.

Круглый стол завершили доклады заместителя декана философского факультета МГУ Алексея Козырева о Сергее Булгакове, старшего преподавателя философского факультета Государственного академического университета гуманитарных наук Аркадия Малера об Александре Изгоеве и организатора Лектория храма Троицы на Воробьевых горах Елены Малер о религиозном смысле русской революции по статье Сергея Аскольдова.

Главная мысль Изгоева заключалась в утверждении, что большевистская революция не была новой вехой, не принесла в сущности ничего своего, а пользовалась старыми буржуазными методами диктатуры, и поэтому новая власть могла удержаться только на насилии, напомнил Аркадий Малер. Все эти события были предсказаны незадолго до революционных потрясений — в «Бесах» Фёдора Достоевского.

«Говоря о религиозном смысле русской революции, Сергей Аскольдов отмечает, что, с одной стороны, она могла состояться только в результате падения религиозности и интеллигенции, и народа, — подчеркнула в свою очередь Елена Малер. — Что главным ее злом являются не высвобожденные и разбушевавшиеся звериные инстинкты народных масс, а та колоссальная ложь, тот поток фальшивых лозунгов, которые ее деятели внедряют в общественное сознание, чтобы оправдать свои беззакония». Но, с его точки зрения, несмотря на всю катастрофичность, революция имеет и положительный смысл: она разделяет переплетшиеся друг с другом добро и зло и дает возможность каждому окончательно отречься от зла и выбрать сторону добра — как это уже сделали те, кто стал религиозными мучениками за Христа и Церковь. В этой борьбе происходит выявление и созидание и града Божия, и града князя мира сего. Именно Россия в дни революции превратилась в главную арену их противостояния, считал Аскольдов.

«Значение сборника "Из глубины", на мой взгляд, в определенном признании авторами собственной вины за происходившие события, ведь многие из них поначалу поддерживали идеологию революции, — подвёл итог дискуссии Алексей Козырев. — И Петр Струве, написавший первую программу РСДРП, и Вячеслав Иванов, и отец Сергий Булгаков, бывший на протяжении какого-то времени убежденным марксистом, — все они, одни из немногих, покаялись, признав: нет, это не враги России разожгли революцию, это мы сами устроили тот хаос, в котором всем нам приходится теперь выживать».

Организаторами круглого стола выступили храм Троицы на Воробьёвых горах и кафедра истории русской философии философского факультета МГУ.

Подготовила Виктория Артемьева, фото Михаила Ерёмина