«Братство» по «Ненастью»

Вывод войск оказывается не такой простой задачей. 108-й мотострелковой дивизии, о которой снят фильм, нужно пройти через перевал Саланг. Его контролирует отряд моджахедов под водительством Инженера Хошема — харизматичного боевого командира, обучавшегося в Белоруссии и вместо Корана на арабском читающего «Молодую Гвардию». С Хошемом можно договориться, однако в плену у его помощника Сардара (Али Мухаммад) оказывается боевой летчик Александр (Вячеслав Шихалеев), сын генерала Васильева (Виталий Кищенко). Для вызволения генеральского сына (который не в Москве на «Волге» по Калининскому проспекту гоняет, а честно пилотирует МиГ) прибывает харизматично-демократичный полковник КГБ Николай в исполнении Кирилла Пирогова. С приятной небритостью на интеллигентном лице и в сопровождении бывалого офицера (Федор Лавров) полковник Николай проводит переговоры с представителями моджахедов, попутно находя общий язык и с генералом, и с рядовыми, и с местной агентурой, и с пока еще действующей афганской властью. Его цель — найти пленника, договориться о его выдаче и о выводе советских войск.

Наверное, полковник КГБ в неожиданном исполнении Пирогова и есть главный герой картины. Ведь «реальные события», на которых основан фильм, — это легшие в основу сценария истории реального генерала армии и экс-директора ФСБ Николая Ковалева, не дожившего месяц до премьеры картины. А симпатичный, с миролюбивыми взглядами и способностью «договариваться, а не воевать» полковник Николай — его воплощение на экране. Тем не менее, «Братство» не раз называли картиной без героя. А самые ярые противники ленты — например, зампред комитета по образованию Совета Федерации Игорь Морозов — вообще утверждают, что в картине нет положительных героев, примеров для воспитания молодежи. Протесты вызвали не только скандал, но и закрытый показ в Министерстве культуры, после которого режиссер дал отповедь критикам, а премьеру перенесли на 10 мая.

Однако же в картине ровно наоборот — нет отрицательного героя. Ни совершивший должностное преступление генерал, ни кровожадные моджахеды, ни их циничные собратья, ведущие торговлю с иноземцами, ни быковатые «спецназовцы», отжимавшие у простых солдат дорогую аудиотехнику — никто не вызывает однозначный гнев или неприязнь. Это вообще одно из ярких свойств киноязыка Павла Лунгина — сочувствие к каждому участнику истории, способность показать мотивы его поведения, всю неизбежность зла, которое говорит через персонажей. Причем режиссер не ставит себе такой цели, а просто так получается во всех картинах. Будь то агрессивный таксист или нечуткий богемный музыкант из «Такси-блюза», неонацист из «Луна-парка» или Иван Грозный и его приспешники из «Царя» — зритель никогда не чувствует авторского отвращения, которого, кажется, не может не быть у Лунгина-человека.

И уж как можно говорить об отсутствии положительных героев в «Братстве», когда и генеральский сын Александр — не мажор, а честный летчик — не озлобляется в плену, а сохраняет доброжелательность к мальчишке-пастуху, взявшему его в плен с помощью его же автомата. Это не в пример дерзкому прапорщику в блестящем исполнении Яна Цапника, который жаждой наживы довел афганских торговцев краденым оружием до того, что они его самого захватили. И герой Кирилла Пирогова, кажется, не допускает ни одной ноты злобы или немотивированной агрессии. А главный положительный пример и раскрытие самого смысла названия — это когда герои Федора Лаврова и Антона Момота, один служака-спецагент, а другой срочник, КМС по греко-римской борьбе по прозвищу Грек, — решаются на добровольный плен в отряде Инженера Хошема.

Там Грек знакомится с бывшим русским Витей, неумолимым охранником Хошема Абу Бакром (Антон Кузнецов). Приняв ислам и женившись на местной, Абу Бакр-Витя перекидывается парой теплых слов с пленным Греком, угощается сигаретой, однако потом безапелляционно запихивает Грека под замок. В этой принципиальной оторванности от корней (даже передать своим бывший Витя ничего не хочет) видна пламенная страсть неофита, обретшего на чужбине то, чего был лишен на родине. О возвращении такого Абу Бакра в далеком 1995-м снял картину «Мусульманин» Владимир Хотиненко.

Особенно хороша в «Братстве» работа актеров, начиная с подбора на роли. Замечательный командир в исполнении Олега Василькова — немногословный, тонко чувствующий, прожаренный солнцем «отец солдатам», авторитет которого держится не на агрессивности, а на опыте. Убедительный солдат получился из Александра Кузнецова, герой которого, дивизионный смельчак и заводила, не раз рискует жизнью как будто без видимо смысла, из мальчишеского азарта, но без таких не обходится ни одна история про войну. Операторская работа Игоря Гринякина («Движение вверх») на этот раз не спортивно-блокбастерная, с множеством эффектов и замедленных кадров, а скорее близкая к ручной съемке, дающая ощущение присутствия зрителя в самом пекле событий. Сценариев идеальных, конечно, не бывает, тем более про войну в Афганистане: кто бы ни написал сценарий, на чьих мемуарах бы он не основывался, всегда найдутся непримиримые скептики, которые скажут, что все было не так. Тем не менее, всё, кроме дикой выходки генерала Васильева в конце картины, кажется психологически убедительным, а очевидная нехватка дисциплины, построений, чисток оружия и прочих элементов субординации списывается на общую атмосферу усталости от войны и тревожных сигналов из дома, где в конце 1980-х уже было неспокойно.

А вообще очевидно, что как ни трудно вырваться из архетипов и психологических моделей «Взвода» Оливера Стоуна (1986) или «Цельнометаллической оболочки» Стенли Кубрика (1987), Лунгину удается избежать параллелей с этими картинами. Лишь плеер с наушниками, ставший первым трофеем Грека, да известного рода журнальчики, что покупаются на валюту в местных шалманах, отсылают к атмосфере классических антивоенных драм Голливуда.

«Братство» же могло бы послужить своеобразным приквелом к недавней экранизации романа Алексея Иванова «Ненастье», одноименному сериалу Сергея Урсуляка. Именно после «Братства» понимаешь, что Афганистан был последним большим советским приключением, авантюрными и жаркими, смертельно опасными каникулами в эдаком психоделическом Артеке, куда тоже брали самых лучших, но не по-пионерски, а наоборот... Убийственные каникулы накануне долгого и промозглого лихолетья 90-х. И наверное, образ этот рождается еще и благодаря неожиданному Егору Летову в саундтреке картины — на удивление адекватному и по надрыву, и по драйву происходящему на экране. Ведь не забывайте, что прежде всего «Братство» — это реальный боевик, а в реальном боевике всё немного сложнее, чем в обычном кино.