Невинная сделка с совестью: как Драйзер переиначил Бальзака
«Я много размышлял о современном строе вашего общественного неустройства».
Оноре де Бальзак, «Отец Горио»
Кадр из фильма «Отец Горио» (2004)
Название «Сестра Керри» Теодор Драйзер написал наобум, чтобы успокоить своего друга О. Генри, который настойчиво уговаривал американского писателя переключиться наконец с маленьких рассказов на более крупный жанр. Возможно, у Драйзера в глубине души уже созревала идея для истории, иначе как объяснить такое сходство между его «Сестрой Керри» (1900) и «Отцом Горио» (1835) Оноре де Бальзака — не только в заголовке, но и в содержании, тематике и авторском замысле? Да и в самом тексте есть отсылка к французскому классику.
Авторы стремятся отобразить мир таким, каков он есть, без прикрас и умолчаний. «Отец Горио» — одно из сочинений Бальзака в серии циклов, объединенных названием «Человеческая комедия». В этой эпопее мыслитель хотел запечатлеть все стороны жизни французского общества первой половины XIX века, «чтобы ни одна жизненная ситуация, ни одно лицо, ни один характер… ни чьи-либо взгляды… не остались забытыми». Роман входит в «Этюд о нравах» и принадлежит одному из шести тематических разделов, именуемому «Сцены частной жизни». Если бы мы хотели таким образом «классифицировать» и «Сестру Керри» Драйзера, то, пожалуй, поместили бы в эту же группу. Кстати, в 1925 году этот автор напишет новый роман — «Американская трагедия».
У французского писателя действие происходит в Париже 1819 года, а в «Сестре Керри» события разворачиваются в Чикаго в 1899 году. Два повествования разделяют ровно 80 лет и Атлантический океан, но по сути поменялись только декорации и несколько трансформировалась мода, а нравы остались прежними.
Нетрудно догадаться, кому в романах отведено центральное место. Отец Горио — старик, в прошлом зажиточный буржуа. Все свое состояние он истратил на любимых дочерей Дельфину и Анастази, удачно выдав обеих за аристократов. Однако, несмотря на название, отец Горио не единственный главный герой. Он делит «статус» со студентом юридического факультета Эженом де Растиньяком. Двух персонажей сводит вместе пансион «мамаши» Воке.
Юноша для читателя даже важнее, чем старик: именно этот 21-летний молодой человек и драйзеровская 18-летняя Каролина Мибер идут бок о бок каждый в своей действительности. Оба юных создания — шустрый, впечатлительный сын барона и скромная, чувствительная дочь мельника — приезжают покорять большие города, искать лучшей жизни. Оба встречаются с разочаровывающей реальностью и вместо развлечений и удовольствий вынуждены трудиться каждый на своем поприще. Растиньяку нужно ходить в университет и прилежно учиться, а Керри — устроиться на работу и заработанное отдавать сводящей концы с концами сестре за постой.
Почему же роман Бальзака называется «Отец Горио», а не, скажем, «Брат Растиньяк» (у него тоже есть сестры), ведь наше внимание больше сосредоточено на студенте? Кажется, причина в следующем: так могла бы называться «глава» из жизни Растиньяка — период честности и совестливости. Важно, что Бальзак использовал именно уважительное «отец» для заглавия, а не «папаша», как его пренебрежительно называют обитатели пансиона Воке и сам Растиньяк. «Сестра Керри» — аналогичная эпоха в жизни американки, и она имеет то же самое значение, что для Эжена — «Отец Горио».
Кадр из фильма «Сестра Керри» (1952)
«Сестра Керри» — так «с оттенком ласковости» домашние называли Каролину в ее родном городке Колумбиа-Сити. Как только Керри отрывается от своей семьи, она теряет прозвище. Ее все зовут по-разному, но только не как дома. Жизнь по совести заканчивается, блудная во всех смыслах дочь больше не вернется домой и навсегда потеряет связь с корнями.
Получается интересная картина. Роман Бальзака описывает «главу» «Отец Горио» и заканчивает «похоронами», но мы уже догадываемся, что будет с Растиньяком — как говорят в кино, «это уже совсем другая история». Произведение Драйзера дает нам «главу» «Сестра Керри» как предысторию, основное же повествование приходится на период падения главной героини. Драйзер будто перенял эстафету у Бальзака: начал с того, чем французский писатель закончил.
Что же пошло не так в жизни Эжена и Керри? Молодые люди мечтали о светском обществе и роскоши, причем заполучить их хотели как можно скорее. Они выбирают легкий способ — завязать отношения с обеспеченными особами, ведь честный труд — слишком сложно, долго, да и богатого вознаграждения не предвидится. С их начальными «данными» и целями они могут только стать чьими-то любовниками. Роль мнимых «благодетелей» берут на себя баронесса Дельфина де Нусинген, дочь отца Горио, и Джордж Герствуд, управляющий баром. Почему мнимых? Потому что, во-первых, они не исполняют желаний героев, во-вторых, им самим нужна помощь.
И тут переломный момент: идти по головам или помочь нуждающимся. Совесть Растиньяка бережет отец Горио, душу Керри беречь, к сожалению, некому.
Если накладывать бальзаковскую схему на роман Драйзера, то на место отца Горио встанет Джордж Герствуд, а его «Дельфиной» станет сама Керри. Управляющий баром — жертва, страдаюшая от объекта любви, только этот объект любовница, а не дочь. Интересно, что к настоящей семье — жене и дочке — Герствуд теплых чувств не питает.
Кто усугубляет ситуацию, сбивает с пути героев? Это «соблазнители». Беглый каторжник Жак Коллен предлагает Эжену преступный план, который приведет бедного студента к заветной цели — богатству и статусу. Юноша мечется между дьяволом в образе Коллена и ангелом в воплощении отца Горио. Керри же в прямом смысле соблазняет зажиточный коммивояжер Друэ. Именно он придумывает ей новое имя — Керри Маденда.
И все же главные искусители — не люди. Истинным «покровителем» выступает молодость, которая, словно ключик, открывает ту самую потайную дверцу папы Карло — стоит только захотеть, а юные парень и девушка хотят этого любой ценой. Сделку с совестью заключают не только Растиньяк и Керри — это делают все герои, каждый по-своему. Единственное отличие в том, что молодые добиваются успеха, а старые терпят неудачу.
Кадр из фильма «Матрица» (1999)
Другая тема — «виноватая невинность» юности. У Керри наконец-то появляется кто-то наподобие духовного учителя, который находит в девушке скрытый душевный потенциал. Он советует героине прочитать роман Бальзака «Отец Горио», а автор таким образом предлагает ей посмотреть на себя со стороны. Здесь можно обратиться к цитате из книги, которую читает Керри: «Оборачиваясь спиною к истине, юность не решается взглянуть на себя в зеркало совести, тогда как зрелый возраст в него уже смотрелся; вот и вся разница между двумя этапами жизни человека». Юность льет слезы над душераздирающими поучительными историями, а потом делает все по-своему.
В начале истории Керри все-таки смотрит на себя в зеркало, видит изменения в худшую сторону, но спустя время перестает вглядываться в отражение. Драйзер заканчивает произведение моралью, а Бальзак просто описывает сцену — и без комментариев все понятно: таков юношеский пыл, как говорится, «се ля ви».
«Но иначе герои бы остались прозябать в нищете», — скажете вы. Как в тех условиях, оставаясь честными, можно было выбиться «наверх»? А оставшись на месте и не свою совесть, можно ли было иметь надежду на благополучие? Почему родители отправили Керри в Чикаго? Много ли получали юристы в начале XIX века в Париже?
На эти вопросы нельзя ответить однозначно, но, кажется, жить было можно. В худшем случае — «тянуть лямку», зато в хороших отношениях с семьей, с другими людьми, с собой, а главное — счастливо. «Неужели все сводится к деньгам?» — задумывается один из героев бальзаковской повести «Гобсек».
Каждый вкладывает свой смысл в слово «благополучие», каждый сам делает выбор между богатством, успехом и жизнью другого человека, между синей и красной таблеткой, как в фильме «Матрица». Легко разоблачать, осуждать, морализировать, но никто представления не имеет, как бы он поступил, оказавшись на месте Эжена или Керри.
Бальзак — гений. Драйзер — меткий последователь. Восхищаешься их писательским мастерством и проникаешь в пространство, которое они создают и воспроизводят. Предлагаю пойти по «пути Керри»: сначала прочитать роман Драйзера, а затем Бальзака. Такая ретроспектива производит впечатление замкнутого круга. Вместе они образуют полноценную «человеческую трагикомедию», а финал Бальзака дает ощущение катарсиса.
